Наёмник
Занар не был святым.
Даже, правильнее было бы сказать, он совсем не был святым.
Наемник не может быть святым по сути своей. Он рожден убийцей. Как некоторые рождены слагать вирши, играть на цитре или рисовать старые руны, так некоторые рождаются с талантом убивать, убивать красиво, изящно, превратив даже такое действо как смерть в искусство.
Все его боялись.
Те, кто когда-то видел его лицо, еще до школы Маасдар, кто помнил беззаботного, веселого юношу, уже давно канули в небытие. Те, кто знал его сейчас, предпочитали перейти на другую сторону улицы, вежливо кивнув, в знак приветствия. Даже шумные дети затихали, когда Занар шел по улице.
Последние годы он жил на магмарской стороне, хотя, мог бы с тем же успехом жить и у хуманов. Но ему была по душе мрачная красота Дартронга и его окрестностей, любил еле слышный гул вулкана, любил смотреть на красные закаты, и любил немного вязкий воздух, в котором чувствовал вкус вечно горящих недр земли.
Где был его дом, никто не знал. Даже при желании, его не могли бы найти. Оставляли для него всю почту в ратуше Дартронга, куда он имел привычку захаживать раз в день.
Вот и сегодня, он зашел по обыкновению, и неожиданно для себя, получил письмо с хуманской стороны.
Так-с… Убить девушку, 20 лет от роду, наследница богатой семьи. до следующей луны, пока ей не исполнится 21, и пока она не вступила в права наследования. Смерть – любая. Потом убрать ее отца, смерть – разбитое горем сердце от гибели дочери. Мать – несчастный случай. Оплата по исполнению контракта. К письму прилагался маленький мешочек, в котором наемник нашел крупный, с голубиное яйцо, топаз, в качестве задатка.
Видать, наследство ожидалось тяжелое, ибо позволить себе услуги Го Занара мог далеко не каждый, скорее даже единицы.
Он шел по улице, и уже обдумывал детали, как вдруг заметил за собой слежку. Уж не ловушка ли это? Кто-то пытается приманить его на зеленую землю, к людям, и там убить?
И Го Занар испарился из поля зрения в считанные мгновения. Преследователи покрутились по улочке, обшарили прилегающие, но не было и следа наемника.
Он всегда появлялся из ниоткуда и исчезал в никуда. Привычка осталась еще со старых времен обучения в школе ассасинов.
Учиться в Маасдаре было мечтой каждого мальчика, но школа открывала свои двери всего лишь раз в пять лет, и набирала мальчиков восьми лет исключительно, ни больше, ни меньше. В назначенный день перед заветными вратами собирались толпы детей, с горящими глазами, и надеждой вступить в запретный мир, за высокий каменный вал.
Однажды среди них оказался и он, с такими же горящими глазами, и с такой же горячей надеждой в сердце.
Но прошел день, два, пять, и они все еще ждали. Некоторые устали ждать, и ушли. Некоторые разочаровались, и говорили, что в этом году врата не откроются.
Но у Занара была мечта, и он не собирался от нее отступать. На пятый день, на рассвете, когда сон слаще всего, ворота тихонечко скрипнули, и показалась фигура, окутанная темной дымкой. Фигура, неслышно ступая, подошла к избранникам, коснулась плеча каждого, и увела за собой. Ворота скрипнули за их спиной, и Занар оказался на пустыре, только где-то вдалеке виднелись строения, почти у линии горизонта, возле высокой черной скалы.
Он, как и все остальные, ждал, что им выделят угол, где можно разместить нехитрые пожитки, если не кровать, то хотя бы соломенный тюфяк, чтобы выспаться за почти бессонные ночи, проведенные у ворот.
Но фигура хриплым шепотом объяснила, что новичкам не полагается иметь своего жилья, и увидят они соломенный тюфяк только через три новых луны. А пока пусть разместятся, где и кому понравится, но на рассвете они все обязаны быть у вон того строения, ибо их хочет увидеть Наставник.
Когда они пришли к Наставнику, тот дал всем ровно три дня ознакомиться со школой, после чего предупредил – кого, где найдут ночью спящим, там и убьют. Поначалу Занар думал, что это шутка. Но это оказалось правдой.
Их было восемь детей, пришедших обучиться тайному искусству убийц. В первые три дня трое исчезли навсегда из мира живых.
Никто не видел, как они умерли. Говорили, что старшие адепты в качестве тренировки выходят по ночам, окутываясь в плащи безмолвия, и безжалостно убивают всех.
Тела висели у ворот до первой луны, после чего ученикам было велено похоронить их за Мертвой скалой. Скалу, наверное, и прозвали так, потому что там было неисчислимое количество мертвяков, собранные за сотни лет существования Маасдара.
Занара вырвало несколько раз, пока он тащил тело бывшего товарища к месту захоронения. А когда закинул первую горсть земли в могилу, когда первые комья скрыли кудри пшеничного цвета под вечный саван могилы, у него потекли слезы. Еще неделю назад они ели из общего котла, белобрысый шутил, смеялся, и строил планы на жизнь. А теперь он его хоронил. И что-то в нем умерло, когда последний ком земли лег на свежую могилу. А Занару просто повезло. За дни осмотра пустыря и школы, он подружился с огромным лохматым псом, что жил там. Вечером, услышав отдаленные раскаты грома, он подумал о том, что замерзнет под дождем, и перебрался на кучу соломы, к собачьему теплому боку поближе. Пес был настолько лохмат, что мальчика просто не заметили, когда искали всех. А Занар спал так сладко, что проснулся когда ночную тишину разрезал предсмертный крик одного из найденных.
Последующие три луны Занар почти не спал, прятался в разных местах, несколько раз привязывал себя к брюху овцы в сарае, на крыше одного из строений, рассыпав перед этим по всей крыше мелких камешков, чтобы услышать шаги приближающейся опасности. А все это время втайне от всех вырыл себе что-то вроде могилы за амбаром, где сладко спал последние две недели, дыша через тростиночку. Это была самая спокойная и теплая постель за все время, пока он ходил в новичках.
А днем их гоняли как рабов, на все черные работы. Зарезать овцу, чтобы привыкнуть к виду и запаху крови, освежевать, приготовить еду для себя и старших, наколоть дров, и вообще все, что нужно было по хозяйству. И через пару недель дети забыли, что они дети.
Спустя три луны оставшимся в живых мальчикам выделили место в самом ветхом сарае.
Крыша в нем протекала, лестница была сломана и изъедена временем, о кроватях и речи не было.
Наставник велел навести идеальный порядок, и сказал, если к концу года они не починят все, что сломано, их опять поселят на улице.
Страх перед смертью был настолько велик, что мальчики очистили дом за несколько дней. А за пару месяцев научились и столярничать, и вязать тростник, и покрывать им крышу.
Один из старших рассказал им, что несколько лет назад в этом сарае проживали такие же новички, как и они. Но чем-то они прогневили Наставника, и тот их выселил на улицу, после чего, в течение нескольких лун их просто убили.
Кроватей им так и не выдали, а развесили на балке в центре самой большой комнаты какие-то гамаки, и прикрепили их к хитрому приспособлению.
Занар разглядывал пару часов приспособления, но так и не смог понять, зачем они. А ночью, когда им разрешили отойти ко сну, понял.
Приспособления заработали, и гамаки начали бешеную круговерть по комнате, ударяясь о стены, причиняя сильную боль. Один из них захотел спуститься и поспать на полу, но вскрикнул и запрыгнул обратно в гамак. Кто-то открыл до этого невидимую дверь, и в комнату запустили полчища голодных крыс. Утром крысы исчезли, зато тело каждого превратилось в сплошной синяк.
И так каждую ночь, пока Занар во сне не научился чувствовать приближение удара о стену или о другой гамак, и не приучил свое тело изгибаться, уходить от удара, либо группироваться, чтобы не чувствовать боли.
Обучение началось не с владения оружием, а с того, что их посадили за старые свитки.
Мальчик, не державший кисть писаря или стилуса в своей жизни, стал учить старые и новые руны, древние хроники битв и сказания о Фэо, карту неба, а также основные языки, на которых говорили жители Огрия и Хайира.
При этом о них не забывали ни на кухне, ни в ведении хозяйства.
Наставник не заходил к ним в дом, не присматривал за ними. Эту роль блестяще выполнял один из старших, хуман со странным именем Черный Абдула, приставленный следить за их обучением.
Занар возненавидел его с первого дня. У всех новичков появилась твердая уверенность, что Абдула никогда не спит, ибо никто не видел, чтобы он ложился. Зато с первым лучом солнца Абдула заходил в их дом, вооруженный тонким длинным шестом, с которым не расставался весь день, и которым немилосердно лупил провинившегося ученика куда попало, и за малейшую оплошность.
Мальчики терпели эти издевательства несколько дней, один даже спросил, как Абдула может быть таким жестоким, когда сам прошел через весь этот ад. На что хуман ухмыльнулся и посоветовал научиться уходить от ударов.
Спустя несколько лун, Занар уже мастерски умел резать и свежевать овец и свиней, дрова колол в качестве разминки, прекрасно изъяснялся на хуманском и магмарском языках, и мог с уверенностью назвать основные путеводные звезды ночного неба. А самое главное, он научился уходить от ударов Абдулы, крайне редко теперь нагло улыбающийся хуман мог поймать его врасплох.
Когда выпал первый снег, Занар впервые вошел в каменный дом.
Он ждал очередной ступени ада, ибо привык к тому, что в Маасдаре спокойной жизни ему не видеть.
Почему это строение называли каменным домом, он не знал, но прекрасно понимал, что неспроста. И оказался прав.
Однажды утром их завели в огромный зал дома, абсолютно пустой, но с огромными дырами в стенах. В центре стоял ненавистный Абдула, с тонким мечом в руках, и подозрительно довольно улыбался.
Чему улыбался Абдула, стало понятно очень скоро. В каждой стене было по восемь дыр, из которых с грохотом скатились в зал каменные валуны, величиной по пояс, и эти валуны стали крутиться по залу, норовя задавить каждого, кто попадется на пути. Убить своим весом камни не могли, переломать кости тоже, но причинить сильную боль очень даже могли. Все бы ничего, но помимо камней в комнате был Абдула. Он мастерски вытанцовывал пируэты среди камней, преследуя всех учеников одновременно, наносил неглубокие болезненные царапины затупленным мечом тем, кто не успевал убраться с дороги, при этом, не забывая ехидно улыбаться.
Ночью почти никто не спал. Царапины немилосердно жгли, тело ныло и превратилось один огромный синяк, и, вдобавок ко всему, страшно разболелась голова. У всех. Проснувшись утром, ученики обнаружили, что они распухли так, будто дрались с целой пасекой пчел.
Пусть клинок Абдулы и не был острым, но его обмазали чем-то ядовитым, и с каждой царапиной яд проникал в кровь.
Абдула отвел всех новеньких в лес, в нескольких часах ходьбы от школы, показал нужные растения нарисованные на старом пергаменте, конечно же, редкие, и сказал, что ждет их в назначенном месте к заходу Солнца, чтобы приготовить противоядие. Естественно, никто не смог с первого раза найти их, и они провели в лесу 4 дня, пока не приготовили лекарство, и болезненная опухоль не сошла с тела.
Еще через несколько лун после того, как мальчики научились уворачиваться от камней и ядовитых уколов меча Абдулы, им выдали деревянные палки и затупленные ножи, сказав, что теперь они могут вырезать себе первые тренировочные мечи. Занар последний среди них вырезал меч, ибо он потратил очень много времени на заточку ножа. Зато его меч не имел зазубрин, занозы не впивались ему под кожу во время тренировок, и рукоять была гладкой и удобной. Впервые за все время обучения Абдула одобрительно взглянул в сторону мальчика. И начались изнурительные тренировки, обучение старинным боевым танцам, приемам честного боя, и тайным ударам. А ножи отобрали.
Когда Занару исполнилось 13 лет, и в школе появилась новая группа новичков, ему дали имя.
Именно с тех пор он стал называться Го Занаром. Никакой торжественной церемонии не было, его просто вызвали к наставнику, тот прикоснулся к его лбу и нарек его новым именем.
Наставник, который почти не общался с младшими, все о них знал, знал их сильные стороны. А что еще хуже, прекрасно был осведомлен о слабых.
Прошло пять лет с тех пор, как Занар похоронил своего белобрысого товарища, не сумевшего спрятаться от руки убийцы, пять лет, с тех пор как его вырвало. И Наставник не забыл этого.
На четвертую ночь после прибытия новичков его грубо вытащили из раскачивающегося гамака, выволокли на улицу, дали нож, настоящий остро заточенный боевой нож, и велели убить одного из тех, кого он сможет найти спящим на территории школы. Если не найдет никого, он будет наказан. А наказания в Маасдаре наверняка были не менее изощренными, чем методы обучения.
Менее двух часов потребовалось Занару, чтобы найти первого. Мальчик спал безмятежно, спрятавшись в хламе в одном из амбаров. В свете луны можно было разглядеть черные круги под глазами, от усталости и бессонных ночей в ожидании открытия ворот. Занар не смог себе объяснить, почему он спрятал нож и взял в руки веревку. Возможно, он просто не хотел портить картину безмятежного сна криком, возможно, он впервые почувствовал в своей крови призвание убийцы, и пожелал красивой бесшумной смерти. Но рука его не дрогнула, когда тело мальчика забилось в конвульсиях, а ногти судорожно царапали шею, в тщетных попытках разорвать смертельные тиски веревки, в безнадежном желании пустить хоть немного воздуха в опустевшие легкие.
Дважды в год их отправляли в лес на две луны, жить там, учиться тайному языку следопытов леса, узнавать ядовитые и лечебные травы. Все это время они питались только тем, что могли добыть себе сами. Занар очень любил это время. В лесу он чувствовал себя как дома, любил запахи трав, крики птиц и звуки живого леса. Это было единственное время, когда он спал спокойно. Путь его ложе и было среди ветвей, но они не вертелись как сумасшедшие, стучась друг о друга или о стены. А потом они возвращались в Маасдар, и мучения начинались заново.
В пятнадцать лет Занар уже не мог вспомнить, каким он был, до того, как вошел в ворота школы. Он умел писать на нескольких языках, говорил без малейших ошибок на хуманском, магмарском, эльфийскои и даже орочьем наречии. Он знал сотни способов убийства, от честного боя, до убийства голыми руками. Знал все уязвимые точки на теле всех живущих существ, хумана, эльфа, и даже тролля или гнома.
Он был невероятно худым, но при этом невероятно жилистым. Изнурительные тренировки не пропали даром, его тело напоминало натянутую пружину, готовую ко всему.
Из восьмерых, пришедших с ним в один день в Маасдар, осталось только четверо.
Когда им всем исполнилось шестнадцать лет, Наставник отвел их за Мертвую скалу. Там он открыл вход в тайное подземелье, где мальчики провели еще четыре года, кроме того времени, когда уходили в лес на несколько недель.
Абдулу теперь они почти не видели, ибо учить их стал сам Наставник, а учил он их тайному искусству магии.
Именно в подземелье магии Занара обучили никому не доверять.
Как-то Занар разговорился с одним из парней о смысле их нахождения в этом месте, о том, что он уже давно готов покинуть школу, и скоро убежит сам. А на второй день его отвели в темную комнату, где оставили в полной темноте и полной тишине, без еды и воды, на несколько дней.
Поначалу Занар не понимал происходящего, думал, что это очередной этап обучения. Поэтому он вспомнил все, чему его учили в лесу. Абдула долго тренировал их, и тренировки не пропали даром.
Занар заставил свое тело расслабиться, замедлил потоки крови в венах, и тело забыло на время, что оно хочет пить и есть. Он погрузился в глубокий, но чуткий сон, чтобы быть готовым к любым неожиданностям. Мозг отмерял часы дня и ночи, и отсчитывал проходящее время.
И неожиданность пришла через три дня, ночью. Где–то рядом Занар услышал звуки капающей воды, и этот звук вырвал его из мягких объятий сновидений. А к утру запало едой, вкусной, с пряностями, овощами и грибами. Тело проснулось и требовало свое.
Звуки и запахи сводили его с ума, он несколько часов промучился, пытаясь уйти в успокоительный сон, и забыть о потребностях своего желудка, но это не помогло… Еще через несколько часов Занар потерял сознание, а когда он уже блуждал в бредовых снах, дверь открылась, и парня бережно отнесли на его кровать. Лишь только, когда он открыл глаза и пришел в себя, ему сказали, за что он был наказан.
И очень доходчиво объяснили, что из Маасдара никто не уходит по своей воле. Либо после окончания обучения, либо только в мир иной. Других путей нет.
Потом он еще несколько раз подвергался разным наказаниями за мелкие провинности, и дважды во время наказаний находился на краю жизни и смерти.
Занар мысленно обвинял своих ребят в том, что они рассказывают все Наставнику, он перестал им доверять, всем, и каждому, ибо не мог с уверенностью назвать виновного.
И только к концу обучения в подземелье магии Занар понял, что его обвели вокруг пальца.
«Заклятие шепота», он нашел описание этого свитка в одной древней эльфийской книге. Хитрое колдовство накладывалось на жертву на несколько часов, и можно было услышать все, что говорит зачарованный, а он даже и не подозревал, что каждое его слово становится известным посторонним. Ингредиенты были очень редкими, очень дорогостоящими, но что для Наставника школы убийц, великому магу, изготовить их и применить в деле?
Занар даже не почувствовал вины в душе, за то, что он необоснованно обвинил ребят в предательстве. Он очерствел душой. И, привычка никому не доверять, осталась.
Четыре года он провел в подземелье магии.
Четыре года он выходил на поверхность всего два раза в году, на время походов в лес. И за четыре года он стал магом, отравителем, целителем, костоправом, тем, кто может исцелить почти что чудом, и тем, кто может убить, не применив силы.
Теперь вид крови его не пугал, его вообще мало, что могло напугать. Его сердце билось спокойно и размеренно, вне зависимости от того, чем он занимался – читал книгу, бился на ножах с тренером, бегал по лесу за диким зверем или спал.
Занара перевели в строение для наемников.
Именно там, в течение года он доказывал, что не зря на него потратили столько сил, и так долго его обучали.
В Маасдаре жили двенадцать наемников, готовых к исполнению любой работы. Содержание школы требовало невероятных затрат, но и услуги маасдаровских ассасинов стоили немало.
Занар честно исполнял все наемнические заказы, окупал свое пребывание и обучение. За год он принес школе столько доходов, что можно было купить небольшое королевство. Именно за счет тех, кто отрабатывал последний год, Маасдар и процветал, мог позволить себе любой изыск, но Наставник был готов выложить золото только на приобретение редких старинных книг и свитков.
За день до его ухода Наставник предложил ему остаться в школе, помогать учить новичков.
Занар очень долго молчал, прежде чем дать отрицательный ответ. И о чем жалел всю жизнь, ибо останься он там, смог бы помочь уберечь Маасдар от разрушения, или погиб бы сам, в ту самую ночь. Тогда погибли все, и Наставник, и наемники, и ученики.
Уцелел только Абдула, который находился на севере, исполняя чей-то заказ.
Занар помнил тот дождливый рассвет, когда он уходил, смущенно пожимая руки тех, с кем провел больше десятка лет.
Потом надел свою черную маску, заткнул за пояс тонкие клинки, и накинул плащ убийцы. Отныне никто не увидит его глаз, его черт лица, никто не сможет сказать, кто приходится сородичем ассасину Маасдара, ибо у убийц нет зова крови и рода.
Он знал, что за воротами его ждет враждебный мир, но он не страшился этого. Створки огромных ворот закрылись за его спиной. Маленький мальчик, пришедший сюда много лет назад, умер в тот день, когда зарыл своего белобрысого друга. Никто его не помнил, никто не горевал о нем, не искал его.
Из ворот Маасдара в мир вышел Го Занар, наемный ассасин, талантливый убийца с холодным разумом и сердцем.
Фигура в красном плаще уже скрылась за горизонтом, солнце уверенно разрезало тонкими лучами дождливый туман, когда перед на горизонте появился первый мальчик, с небольшим рюкзачком на спине. Он нетерпеливо озирался по сторонам, шел быстро, чтобы успеть первым, пока ворота Маасдара не успели открыться. Он шел, мечтая о том, что через годы он станет лучшим среди маасдаровских убийц. Глаза мальчика ярко блестели, и сердце радостно билось в предвкушении всего, он почти бежал.
